- Анечка, давай-ка завернём вот сюда, хорошо? – ухоженная женщина
средних лет в строгом деловом костюме махнула в сторону недавно
открывшейся пекарни.
Девушка, плетущаяся рядом, посмотрела в указанном направлении.
- Хорошо, - тихо проговорила она и вновь устремила взгляд на свои кроссовки.
Со стороны было очень заметно, что низенькая, худенькая девушка, одетая словно тинэйджер, чувствует себя очень некомфортно в обществе властной дамы. Но что поделать, та была её начальницей, и приходилось частенько составлять компанию, не терпящей возражений коллеге, по пути домой.
Женщина свернула к магазинчику, на витрине которого красовались огромные буквы: «Пасхальные куличи и творожные пасхи!» и ниже «Христос Воскрес!», но уже буквами поменьше. Через стекло было видно, что внутри уже выстроилась довольно большая очередь из тех, кто спешил в последний день перед большим праздником обзавестись несколькими ароматными куличами, украшенными цветным сахаром, шоколадом и белковыми цветами.
- Элла Юрьевна, я здесь постою, - Аня остановилась у витрины.
- Как это? – удивлённо вскричала та. – Ты разве не собираешься купить хотя бы одну пасху?
Аня отрицательно помотала головой и опустила глаза.
- Ты что и в церковь не пойдёшь? – возмущённо засопела начальница.
- Я не люблю церкви, - пролепетала смущённая девушка.
- Не понимаю я тебя, Анна, - раздражённо заявила Элла Юрьевна. – Тебе тридцать лет, не девочка ведь уже, а ведёшь себя прямо как мой пятнадцатилетний оболтус. Ходишь на работу в чём попало, вечно музыка в ушах гремит. Да ладно, если бы музыка, а то какая-то адская какофония.
Она строго глянула на девушку. Та инстинктивно сжалась.
- Хоть бы раз накрасилась, платьице одела, так нет же. И молчишь вечно. Чего ты молчишь?
- Я не молчу, - девушка взглянула на начальницу. – Мне просто нечего сказать.
- Вот-вот, - подтвердила Элла. – И девчонки мне жалуются. Говорят, Анька слишком высоко себя несёт. Почему ты брезгуешь их компанией?
Девушка не ответила.
- Опять молчишь, - хмыкнула начальница. – Ну ничего, я за тебя возьмусь, безбожница. Идём!
Она схватила девушку за рукав лёгкой курточки и втащила в пекарню. Поставив её перед собой, Элла Юрьевна сложила руки на груди и, нервно притопывая ногой, стала ждать.
Улыбчивая круглолицая продавщица, по её же словам, «отпускала очередь» очень быстро, не забывая поздравлять всех с наступающим праздником. И вот уже перед Аней остался только один человек. Сухонькая бабулька, дрожащими пальцами пересчитывала мелочь на ладони, поглядывая на полку с куличами.
- Девонька, дай-ка мне… - она снова взглянула на ценники. – Нет, на эту не хватит. Тогда лучше… Нет, и на эту тоже.
- Отпустите вначале нас! – раздражённо вскричала Элла, протискиваясь вперёд и отпихивая бабку в сторону.
- Дочка… - пролепетала старушка и на её глазах выступили слёзы.
- Какая я тебе дочка? – возмутилась та. – Стоишь тут, только мешаешь. Ты, бабка, не туда зашла, тебе в хлебный надо, а здесь пекарня дорогая, французская. Аня, ты берёшь?
Зло посмотрев на начальницу, девушка выпрямилась.
- Беру!
Она повернулась к старушке и бережно взяла её под локоток.
- Выбирайте, бабушка.
- Внучечка, так я же не посчитала ещё, - запричитала та.
- Ничего, мне сегодня зарплату дали. Выбирайте, я куплю вам всё, что захотите и сколько захотите.
Бабулька хотела возразить, но Аня уже обернулась к продавщице.
- Дайте мне по одной. Всех. И пакет крепкий.
- Спасибо, внученька, - тихонько проговорила старушка. – Пусть тебя Господь хранит, божье дитятко.
Девушка, плетущаяся рядом, посмотрела в указанном направлении.
- Хорошо, - тихо проговорила она и вновь устремила взгляд на свои кроссовки.
Со стороны было очень заметно, что низенькая, худенькая девушка, одетая словно тинэйджер, чувствует себя очень некомфортно в обществе властной дамы. Но что поделать, та была её начальницей, и приходилось частенько составлять компанию, не терпящей возражений коллеге, по пути домой.
Женщина свернула к магазинчику, на витрине которого красовались огромные буквы: «Пасхальные куличи и творожные пасхи!» и ниже «Христос Воскрес!», но уже буквами поменьше. Через стекло было видно, что внутри уже выстроилась довольно большая очередь из тех, кто спешил в последний день перед большим праздником обзавестись несколькими ароматными куличами, украшенными цветным сахаром, шоколадом и белковыми цветами.
- Элла Юрьевна, я здесь постою, - Аня остановилась у витрины.
- Как это? – удивлённо вскричала та. – Ты разве не собираешься купить хотя бы одну пасху?
Аня отрицательно помотала головой и опустила глаза.
- Ты что и в церковь не пойдёшь? – возмущённо засопела начальница.
- Я не люблю церкви, - пролепетала смущённая девушка.
- Не понимаю я тебя, Анна, - раздражённо заявила Элла Юрьевна. – Тебе тридцать лет, не девочка ведь уже, а ведёшь себя прямо как мой пятнадцатилетний оболтус. Ходишь на работу в чём попало, вечно музыка в ушах гремит. Да ладно, если бы музыка, а то какая-то адская какофония.
Она строго глянула на девушку. Та инстинктивно сжалась.
- Хоть бы раз накрасилась, платьице одела, так нет же. И молчишь вечно. Чего ты молчишь?
- Я не молчу, - девушка взглянула на начальницу. – Мне просто нечего сказать.
- Вот-вот, - подтвердила Элла. – И девчонки мне жалуются. Говорят, Анька слишком высоко себя несёт. Почему ты брезгуешь их компанией?
Девушка не ответила.
- Опять молчишь, - хмыкнула начальница. – Ну ничего, я за тебя возьмусь, безбожница. Идём!
Она схватила девушку за рукав лёгкой курточки и втащила в пекарню. Поставив её перед собой, Элла Юрьевна сложила руки на груди и, нервно притопывая ногой, стала ждать.
Улыбчивая круглолицая продавщица, по её же словам, «отпускала очередь» очень быстро, не забывая поздравлять всех с наступающим праздником. И вот уже перед Аней остался только один человек. Сухонькая бабулька, дрожащими пальцами пересчитывала мелочь на ладони, поглядывая на полку с куличами.
- Девонька, дай-ка мне… - она снова взглянула на ценники. – Нет, на эту не хватит. Тогда лучше… Нет, и на эту тоже.
- Отпустите вначале нас! – раздражённо вскричала Элла, протискиваясь вперёд и отпихивая бабку в сторону.
- Дочка… - пролепетала старушка и на её глазах выступили слёзы.
- Какая я тебе дочка? – возмутилась та. – Стоишь тут, только мешаешь. Ты, бабка, не туда зашла, тебе в хлебный надо, а здесь пекарня дорогая, французская. Аня, ты берёшь?
Зло посмотрев на начальницу, девушка выпрямилась.
- Беру!
Она повернулась к старушке и бережно взяла её под локоток.
- Выбирайте, бабушка.
- Внучечка, так я же не посчитала ещё, - запричитала та.
- Ничего, мне сегодня зарплату дали. Выбирайте, я куплю вам всё, что захотите и сколько захотите.
Бабулька хотела возразить, но Аня уже обернулась к продавщице.
- Дайте мне по одной. Всех. И пакет крепкий.
- Спасибо, внученька, - тихонько проговорила старушка. – Пусть тебя Господь хранит, божье дитятко.