Зеркало
Серебристый "кайен" неожиданно вылетел из-за поворота и, ослепив фарами бешено сигналящую скорую, завизжал тормозами. Водитель крутанул руль, забирая резко вправо. Грузный кроссовер, чудом избежав столкновения, вывернулся и с рёвом понёсся вперёд, заставляя все прочие автомобили испуганно жаться к обочине.
- Сволочь! – зло процедил Дмитрий, искоса поглядывая на пыхтящего Сан Саныча.
- Дмитрий Николаевич, что случилось? – медсестра Танечка испуганно постучала хрупким кулачком в окошко перегородки, отделяющей кабину водителя от салона реанимобиля.
Дмитрий покачал головой и снова взглянул на пожилого водителя.
- Сан Саныч, как вы? Может остановочку?
- Ну что ты, Димка, а вдруг помрёт? Нет. Мало ли придурков на дороге. Если бы я из-за всех останавливался, ни одного пациента бы не довёз.
Дмитрий снова покачал головой, глядя как белеют костяшки, вцепившихся в руль, полноватых пальцев. Сан Саныч работал на скорой больше двадцати лет, и о его манере вождения уже слагали легенды. Казалось, на свете не существует такого препятствия, которое бы помешало ему вовремя доставить дежурную бригаду к пациенту. Он знал город так, как если бы карта всё время была у него перед глазами. Объезжая пробки, частенько проскакивал через улочки, переулки и арки, которых отродясь на этой карте не бывало. Но последнее время годы брали своё, реакция стала подводить, да и сердце уже не выдерживало нагрузок.
- Тормози! - крикнул Дмитрий, когда увидел, как на покрасневшей коже водителя выступила испарина.
Сан Саныч поморщился, но не стал перечить врачу. Реанимобиль свернул в дорожный карман и замер. Охнув, водитель схватился за сердце и вымученно посмотрел на Дмитрия.
- Димка, только ты не говори им. Спишут ведь на пенсию, а я дома не могу, мне там хоть волком вой.
Дмитрий скривился, будто сам испытывал не меньшую боль, чем его старший товарищ, но не произнёс ни слова. Жалость не давала как следует сосредоточиться, ведь, если догадки подтвердятся, то Сан Саныч, действительно, не сможет больше сесть за руль реанимобиля. И, он ничем не сможет ему помочь.
Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя невесёлые мысли Дмитрий достал из кармана мобильник и набрал телефон диспетчера.
- Валюша, у нас форс-мажор, высылай машинку на…
Он огляделся. Как назло, ни одной таблички с названием улицы.
- Камышанская это, - слабым голосом подсказал Сан Саныч. – Где-то между десятым и двадцатым домом, точнее не скажу.
Повторив за водителем адрес, Дмитрий перевёл взгляд на топчущуюся у его дверцы медсестру Таню. Она кусала губы, но не решалась задать вопрос, видимо ожидая решения врача. Немолодой фельдшер Степанов, который пришёл в бригаду недавно и ещё держался чуть отстранённо, тоже выбрался из машины и теперь нервно курил, поглядывая в сторону водительской кабины. И Дмитрий решился. Он распахнул дверцу так резко, что Таня еле успела отскочить.
- Алексей Ильич, едемте! – крикнул он. – Не время курить.
Фельдшер замер, на его лице отразилось глубочайшее недоумение.
- Танюша, - Дмитрий попытался придать своему голосу как можно больше мягкости. – Останься, пожалуйста, с Сан Санычем до приезда коллег. И захвати из машины нитроглицерин, может понадобиться.
Пересветов вылез из машины, спешно обойдя её, ухватил Сан Саныча за локоть.
- Таня, Алексей Илич, ну что встали, помогайте! – крикнул он уже грубее.
Те спохватились и бросились вытаскивать водителя из машины, поддерживая и усаживая на ближайшую скамью.
- Держись, Сан Саныч, - Дмитрий вдруг схватил руку водителя и крепко-крепко пожал. – Ребята мигом прилетят.
- А как же ты, Дима? Сам что ли поведёшь, а сможешь? – Сан Саныч недоверчиво заглянул Пересветову в глаза.
- Не переживайте, - Дмитрий осторожно сжал плечо водителя. – Я теперь не хуже вас справлюсь.
Махнув фельдшеру, чтобы тот садился в машину, он легко запрыгнул на водительское место и завёл мотор. Ренимобиль кашлянул, фыркнул и, заурчав, рванул с места.
***
Всё время, пока Степанов оказывал первую помощь и уговаривал бабку ехать в больницу, она плакала, охала и причитала, но как только в поле её зрения попадал Пересветов, тут же замолкала, будто позабыв об ужасной боли, о ненормально упавшем давлении и вообще обо всём, кроме тридцатилетнего доктора.
- Зачем тогда вызывали реанимацию, – Дмитрий, сложив руки на груди, прожег взглядом сгорбленного старичка, – если отказываетесь класть жену в больницу?
- Я не отказываюсь, - испуганно пролепетал дедок. – Это она сама.
Дмитрий развернулся к, застывшей в очередной раз, бабушке и сделал над собой усилие, чтобы сменить гнев на милость хотя бы внешне.
- Аделаида Францевна, ну как же так? Вы ведь взрослая женщина и должны понимать…
- Сынок, - внезапно твёрдым голосом позвала старушка, – дай мне руку, и я обещаю поехать куда повезёшь.
Дмитрий протянул ладонь. Он давно не удивлялся странностям пожилых людей. Старость и болезнь иногда меняют мировоззрение человека до неузнаваемости. Кто знает, кем она его сейчас представляет. Может и вправду сыном, а может архангелом Гавриилом. Неважно, лишь бы согласилась ехать.
Холодные сухие пальцы схватили протянутую руку. Дмитрий тут же ощутил резкую слабость, печаль, а ещё какую-то страшную, всепоглощающую безысходность. Чтобы не упасть, он присел на край кровати. Бабушка же, наоборот, преобразилась. Теперь она выглядела почти здоровой и довольно уверенной. Несколько секунд Аделаида Францевна вглядывалась в лицо врача, а потом вдруг тихо произнесла:
- Я поеду, сынок, но дай мне клятву, что не будет для тебя ничего важнее помощи людям.
Дмитрий через силу улыбнулся.
- Я врач, для меня и нет ничего важнее.
Старушка дёрнула головой.
- Не пытайся обмануть, ты всё прекрасно понял.
Она отняла руку и опять стала самой собой: старой больной женщиной, которую следовало срочно доставить в больницу. Дмитрий машинально глянул на ладонь и поднялся. Помогая Степанову укладывать бабушку на носилки и, одновременно диктуя её дедушке, какие вещи необходимо взять с собой, он никак не мог избавиться от гложущего предчувствия того, что с этого момента жизнь пойдёт совершенно по иному.
***
Меряя шагами коридор перед кабинетом главврача, Дмитрий пытался сдержать волнение, отвлекаясь на воспоминания. Картинка за картинкой, фрагмент за фрагментом он с особой тщательностью восстанавливал в памяти всё, что было до того, как оказался здесь.
Его врачебный путь начинался в стенах одного из лучших медицинских учреждений города. Неуверенный, вечно куда-то спешащий, интерн очень быстро, всего за каких-то два года, превратился в уважаемого и значимого реаниматолога. Единственного из всей команды бывших студентов, кто был принят в больницу, как полноправный сотрудник. Пройти собеседование у профессора Климова, главврача и почти мирового светила, было практически невозможной затеей. И когда, сияющего от счастья, Пересветова спросили, как ему это удалось, он честно ответил, что всего лишь пожал руку профессору.
Потом начались больничные будни, благодарные пациенты, удивлённые профессора. Молодой доктор покорял своим талантом даже самых скептически настроенных. Но когда эйфория прошла, он стал понимать, что на самом деле никакой не гений, как любили называть его смешливые медсестрички, вечно краснеющие и, судя по всему, поголовно влюблённые в симпатичного доктора.
А однажды, сам профессор произнёс слова, которые заставили Пересветова всё бросить и сменить престижную должность на работу врача скорой помощи. Он всего-то и сказал: «Мой мальчик, вы ужасно напоминаете мне меня самого, причём, в ваши годы я был гораздо менее серьёзен». Конечно, профессор считал, что хвалит своего ученика. Да любой был бы счастлив услышать от него эти слова, но только не Дмитрий.
Ту ночь он промучился без сна, а на следующее утро подал заявление об уходе. Весь персонал больницы, включая профессора Климова, был шокирован известием, и ещё долго врачи и медсёстры поочерёдно мешали Пересветову собирать вещи, требуя одуматься. Но, не смотря ни на какие уговоры, он был твёрд в своём решении и всем повторял одну и ту же версию причины ухода. Сейчас ему уже и не вспомнить какую именно, потому как это было совершенно неважно. Важно было иное: не может быть двух профессоров Климовых.
В тот раз Пересветов слишком уж вжился в роль. Понадобилось много времени, чтобы отделаться от навязчивого образа мыслей, привычных чужих жестов и манеры улыбаться одним уголком губ при разговоре. Но опыт учителя остался с ним навсегда.
Дмитрий остановился и взглянул на ладонь. Интересно, какое умение он скопировал вчера у бабки?
Размышления прервал гулкий стук распахнувшейся двери.
- А, Пересветов, - протянул главврач, спешно отводя взгляд, – зайди-ка.
Дмитрий вошёл в небольшой светлый кабинет и остановился у двери, ожидая приглашения сесть, но главврач не торопился. Вместо этого, он подошёл к окну и, отвернувшись, уперся невидящим взглядом в стекло. Молчание затянулось.
Запустив руки в карманы синего форменного костюма, Дмитрий остервенело сжал тонкую ткань. Наконец, решившись, он просил:
- Я уволен?
Главврач бросил на него быстрый взгляд и снова уставился в окно.
- Понимаешь, Дима, - начал он, отделяя каждое слово, будто произносить их было неимоверно тяжело. – У тебя ведь даже нет водительских прав…
- Понимаю, - жёстко перебил его Дмитрий. – Заявление писать «по собственному»?
- Думаю, что мы сможем обойтись без «статьи», - главврач нервно подёргал ручку фрамуги. – Чёрте что! Зачем красить так, чтобы потом невозможно было открыть?
Он прошептал какое-то ругательство и повернулся к Пересветову.
- Ты знаешь, как я ценю твою работу, Дима, - выдохнул он. – Но ты должен меня понять…
- Я понимаю.
- Тогда, надеюсь, ты не станешь держать на меня зла, - главврач протянул ладонь для рукопожатия.
- Не стану, - коротко ответил Дмитрий и кивнул на предложенную руку. – Только давайте обойдёмся без этого.
***
Декабрьский снег, превращённый работниками ЖКХ, автомобильными выхлопами и обувью граждан в грязное месиво, противно скрипел и постоянно лип к ботинкам.
«Ненавижу, - раздражённо подумал Дмитрий. – Завтра проступят белые разводы. Попробуй, ототри их потом».
Он достал сигарету, покрутил между пальцев и запихнул обратно в карман. В такой ситуации нормальные люди пить начинают, а он никак не мог заставить себя закурить.
- Вот, гадство, - прошипел, вконец разозлившийся, Дмитрий, пнув небольшую снежную кочку.
Сегодня ему опять отказали, а это значило, что в городе не осталось больше больниц, где доктор Пересветов смог бы начать всё сначала. Слава оказалась довольно прыткой барышней и ушла на много шагов вперёд. К тому же, какой-то болван вздумал написать в местной газете заметку о храбром враче, который, не умея водить машину, сел за руль и бросился на помощь больному. Он даже назвал статью по-дурацки: «Супер-герой среди нас». Этот горе-угодник, указал не только полное имя и фамилию «героического» врача, но даже год рождения и место работы. Теперь уже бывшее, естественно.
Статейка не осталась незамеченной. Каждый встречный и поперечный докторишко норовил выразить своё восхищение, но вот на работу взять отказывался. Всегда одно и то же: «У нас для вас пока нет подходящего места». Ещё бы, кому нужен психически неуравновешенный врач?
«Эх, найти бы мне этого журналюгу, - в бессильной злобе Пересветов сжал кулаки. – Я бы ему такого супер-героя показал!»
Погрузившись в собственные невесёлые размышления, Дмитрий прошёл вход на станцию метро. Чертыхнувшись, вернулся к прозрачным дверям и чуть не получил ими в челюсть. В один момент улица преобразилась. Из метро бешеным, ужасающим напором повалили испуганные люди. Они наседали друг на друга, толкались, вопили. Пересветова отпихнули с такой силой, что он, не удержав равновесия, повалился в мокрый снег. А перепуганные пассажиры продолжали выскакивать, бросая двери и совершенно не заботясь ни о ком, кроме самих себя. На их лицах читалась одинаковая ужасающая паника. Матери, рыдая, прижимали к себе детей, подростки выбегали прямо на дорогу, рискуя попасть под колёса, старики кричали, энергично работая локтями и палками, абсолютно позабыв о своём возрасте и больных конечностях.
Оторопело наблюдая за воцарившимся хаосом, Дмитрий поднялся. Инстинкт врача заставлял его вглядываться в лица бегущих, чтобы вовремя распознать того, кому вдруг потребуется помощь. Но что-то неуловимое всё время отвлекало. Что-то тянуло оглянуться, звало за собой. И он не удержался.
На другой стороне улицы, надвинув на глаза капюшон меховой куртки и спрятав руки в карманы, стоял человек. Рядом толпилось множество зевак, которые также с интересном наблюдали за всеобщей свалкой у метро, но в сознании Пересветова именно этот, с капюшоном, сильно выделялся из толпы. Как будто ощутив на себе взгляд, человек сделал шаг назад, свет от фонаря упал на лицо и Дмитрий отчётливо разглядел довольную ухмылку. Негодование обжигающей волной прокатилось по телу. Поддавшись сиюминутному импульсу, он ринулся через дорогу, по пути набирая номер диспетчерской.
- Валюша, срочно три бригады на Смоленскую! Да какая тебе, к чёрту, разница, кто говорит. Людей спасай, дура!
Читать дальше
Серебристый "кайен" неожиданно вылетел из-за поворота и, ослепив фарами бешено сигналящую скорую, завизжал тормозами. Водитель крутанул руль, забирая резко вправо. Грузный кроссовер, чудом избежав столкновения, вывернулся и с рёвом понёсся вперёд, заставляя все прочие автомобили испуганно жаться к обочине.
- Сволочь! – зло процедил Дмитрий, искоса поглядывая на пыхтящего Сан Саныча.
- Дмитрий Николаевич, что случилось? – медсестра Танечка испуганно постучала хрупким кулачком в окошко перегородки, отделяющей кабину водителя от салона реанимобиля.
Дмитрий покачал головой и снова взглянул на пожилого водителя.
- Сан Саныч, как вы? Может остановочку?
- Ну что ты, Димка, а вдруг помрёт? Нет. Мало ли придурков на дороге. Если бы я из-за всех останавливался, ни одного пациента бы не довёз.
Дмитрий снова покачал головой, глядя как белеют костяшки, вцепившихся в руль, полноватых пальцев. Сан Саныч работал на скорой больше двадцати лет, и о его манере вождения уже слагали легенды. Казалось, на свете не существует такого препятствия, которое бы помешало ему вовремя доставить дежурную бригаду к пациенту. Он знал город так, как если бы карта всё время была у него перед глазами. Объезжая пробки, частенько проскакивал через улочки, переулки и арки, которых отродясь на этой карте не бывало. Но последнее время годы брали своё, реакция стала подводить, да и сердце уже не выдерживало нагрузок.
- Тормози! - крикнул Дмитрий, когда увидел, как на покрасневшей коже водителя выступила испарина.
Сан Саныч поморщился, но не стал перечить врачу. Реанимобиль свернул в дорожный карман и замер. Охнув, водитель схватился за сердце и вымученно посмотрел на Дмитрия.
- Димка, только ты не говори им. Спишут ведь на пенсию, а я дома не могу, мне там хоть волком вой.
Дмитрий скривился, будто сам испытывал не меньшую боль, чем его старший товарищ, но не произнёс ни слова. Жалость не давала как следует сосредоточиться, ведь, если догадки подтвердятся, то Сан Саныч, действительно, не сможет больше сесть за руль реанимобиля. И, он ничем не сможет ему помочь.
Тряхнув головой, чтобы отогнать от себя невесёлые мысли Дмитрий достал из кармана мобильник и набрал телефон диспетчера.
- Валюша, у нас форс-мажор, высылай машинку на…
Он огляделся. Как назло, ни одной таблички с названием улицы.
- Камышанская это, - слабым голосом подсказал Сан Саныч. – Где-то между десятым и двадцатым домом, точнее не скажу.
Повторив за водителем адрес, Дмитрий перевёл взгляд на топчущуюся у его дверцы медсестру Таню. Она кусала губы, но не решалась задать вопрос, видимо ожидая решения врача. Немолодой фельдшер Степанов, который пришёл в бригаду недавно и ещё держался чуть отстранённо, тоже выбрался из машины и теперь нервно курил, поглядывая в сторону водительской кабины. И Дмитрий решился. Он распахнул дверцу так резко, что Таня еле успела отскочить.
- Алексей Ильич, едемте! – крикнул он. – Не время курить.
Фельдшер замер, на его лице отразилось глубочайшее недоумение.
- Танюша, - Дмитрий попытался придать своему голосу как можно больше мягкости. – Останься, пожалуйста, с Сан Санычем до приезда коллег. И захвати из машины нитроглицерин, может понадобиться.
Пересветов вылез из машины, спешно обойдя её, ухватил Сан Саныча за локоть.
- Таня, Алексей Илич, ну что встали, помогайте! – крикнул он уже грубее.
Те спохватились и бросились вытаскивать водителя из машины, поддерживая и усаживая на ближайшую скамью.
- Держись, Сан Саныч, - Дмитрий вдруг схватил руку водителя и крепко-крепко пожал. – Ребята мигом прилетят.
- А как же ты, Дима? Сам что ли поведёшь, а сможешь? – Сан Саныч недоверчиво заглянул Пересветову в глаза.
- Не переживайте, - Дмитрий осторожно сжал плечо водителя. – Я теперь не хуже вас справлюсь.
Махнув фельдшеру, чтобы тот садился в машину, он легко запрыгнул на водительское место и завёл мотор. Ренимобиль кашлянул, фыркнул и, заурчав, рванул с места.
***
Всё время, пока Степанов оказывал первую помощь и уговаривал бабку ехать в больницу, она плакала, охала и причитала, но как только в поле её зрения попадал Пересветов, тут же замолкала, будто позабыв об ужасной боли, о ненормально упавшем давлении и вообще обо всём, кроме тридцатилетнего доктора.
- Зачем тогда вызывали реанимацию, – Дмитрий, сложив руки на груди, прожег взглядом сгорбленного старичка, – если отказываетесь класть жену в больницу?
- Я не отказываюсь, - испуганно пролепетал дедок. – Это она сама.
Дмитрий развернулся к, застывшей в очередной раз, бабушке и сделал над собой усилие, чтобы сменить гнев на милость хотя бы внешне.
- Аделаида Францевна, ну как же так? Вы ведь взрослая женщина и должны понимать…
- Сынок, - внезапно твёрдым голосом позвала старушка, – дай мне руку, и я обещаю поехать куда повезёшь.
Дмитрий протянул ладонь. Он давно не удивлялся странностям пожилых людей. Старость и болезнь иногда меняют мировоззрение человека до неузнаваемости. Кто знает, кем она его сейчас представляет. Может и вправду сыном, а может архангелом Гавриилом. Неважно, лишь бы согласилась ехать.
Холодные сухие пальцы схватили протянутую руку. Дмитрий тут же ощутил резкую слабость, печаль, а ещё какую-то страшную, всепоглощающую безысходность. Чтобы не упасть, он присел на край кровати. Бабушка же, наоборот, преобразилась. Теперь она выглядела почти здоровой и довольно уверенной. Несколько секунд Аделаида Францевна вглядывалась в лицо врача, а потом вдруг тихо произнесла:
- Я поеду, сынок, но дай мне клятву, что не будет для тебя ничего важнее помощи людям.
Дмитрий через силу улыбнулся.
- Я врач, для меня и нет ничего важнее.
Старушка дёрнула головой.
- Не пытайся обмануть, ты всё прекрасно понял.
Она отняла руку и опять стала самой собой: старой больной женщиной, которую следовало срочно доставить в больницу. Дмитрий машинально глянул на ладонь и поднялся. Помогая Степанову укладывать бабушку на носилки и, одновременно диктуя её дедушке, какие вещи необходимо взять с собой, он никак не мог избавиться от гложущего предчувствия того, что с этого момента жизнь пойдёт совершенно по иному.
***
Меряя шагами коридор перед кабинетом главврача, Дмитрий пытался сдержать волнение, отвлекаясь на воспоминания. Картинка за картинкой, фрагмент за фрагментом он с особой тщательностью восстанавливал в памяти всё, что было до того, как оказался здесь.
Его врачебный путь начинался в стенах одного из лучших медицинских учреждений города. Неуверенный, вечно куда-то спешащий, интерн очень быстро, всего за каких-то два года, превратился в уважаемого и значимого реаниматолога. Единственного из всей команды бывших студентов, кто был принят в больницу, как полноправный сотрудник. Пройти собеседование у профессора Климова, главврача и почти мирового светила, было практически невозможной затеей. И когда, сияющего от счастья, Пересветова спросили, как ему это удалось, он честно ответил, что всего лишь пожал руку профессору.
Потом начались больничные будни, благодарные пациенты, удивлённые профессора. Молодой доктор покорял своим талантом даже самых скептически настроенных. Но когда эйфория прошла, он стал понимать, что на самом деле никакой не гений, как любили называть его смешливые медсестрички, вечно краснеющие и, судя по всему, поголовно влюблённые в симпатичного доктора.
А однажды, сам профессор произнёс слова, которые заставили Пересветова всё бросить и сменить престижную должность на работу врача скорой помощи. Он всего-то и сказал: «Мой мальчик, вы ужасно напоминаете мне меня самого, причём, в ваши годы я был гораздо менее серьёзен». Конечно, профессор считал, что хвалит своего ученика. Да любой был бы счастлив услышать от него эти слова, но только не Дмитрий.
Ту ночь он промучился без сна, а на следующее утро подал заявление об уходе. Весь персонал больницы, включая профессора Климова, был шокирован известием, и ещё долго врачи и медсёстры поочерёдно мешали Пересветову собирать вещи, требуя одуматься. Но, не смотря ни на какие уговоры, он был твёрд в своём решении и всем повторял одну и ту же версию причины ухода. Сейчас ему уже и не вспомнить какую именно, потому как это было совершенно неважно. Важно было иное: не может быть двух профессоров Климовых.
В тот раз Пересветов слишком уж вжился в роль. Понадобилось много времени, чтобы отделаться от навязчивого образа мыслей, привычных чужих жестов и манеры улыбаться одним уголком губ при разговоре. Но опыт учителя остался с ним навсегда.
Дмитрий остановился и взглянул на ладонь. Интересно, какое умение он скопировал вчера у бабки?
Размышления прервал гулкий стук распахнувшейся двери.
- А, Пересветов, - протянул главврач, спешно отводя взгляд, – зайди-ка.
Дмитрий вошёл в небольшой светлый кабинет и остановился у двери, ожидая приглашения сесть, но главврач не торопился. Вместо этого, он подошёл к окну и, отвернувшись, уперся невидящим взглядом в стекло. Молчание затянулось.
Запустив руки в карманы синего форменного костюма, Дмитрий остервенело сжал тонкую ткань. Наконец, решившись, он просил:
- Я уволен?
Главврач бросил на него быстрый взгляд и снова уставился в окно.
- Понимаешь, Дима, - начал он, отделяя каждое слово, будто произносить их было неимоверно тяжело. – У тебя ведь даже нет водительских прав…
- Понимаю, - жёстко перебил его Дмитрий. – Заявление писать «по собственному»?
- Думаю, что мы сможем обойтись без «статьи», - главврач нервно подёргал ручку фрамуги. – Чёрте что! Зачем красить так, чтобы потом невозможно было открыть?
Он прошептал какое-то ругательство и повернулся к Пересветову.
- Ты знаешь, как я ценю твою работу, Дима, - выдохнул он. – Но ты должен меня понять…
- Я понимаю.
- Тогда, надеюсь, ты не станешь держать на меня зла, - главврач протянул ладонь для рукопожатия.
- Не стану, - коротко ответил Дмитрий и кивнул на предложенную руку. – Только давайте обойдёмся без этого.
***
Декабрьский снег, превращённый работниками ЖКХ, автомобильными выхлопами и обувью граждан в грязное месиво, противно скрипел и постоянно лип к ботинкам.
«Ненавижу, - раздражённо подумал Дмитрий. – Завтра проступят белые разводы. Попробуй, ототри их потом».
Он достал сигарету, покрутил между пальцев и запихнул обратно в карман. В такой ситуации нормальные люди пить начинают, а он никак не мог заставить себя закурить.
- Вот, гадство, - прошипел, вконец разозлившийся, Дмитрий, пнув небольшую снежную кочку.
Сегодня ему опять отказали, а это значило, что в городе не осталось больше больниц, где доктор Пересветов смог бы начать всё сначала. Слава оказалась довольно прыткой барышней и ушла на много шагов вперёд. К тому же, какой-то болван вздумал написать в местной газете заметку о храбром враче, который, не умея водить машину, сел за руль и бросился на помощь больному. Он даже назвал статью по-дурацки: «Супер-герой среди нас». Этот горе-угодник, указал не только полное имя и фамилию «героического» врача, но даже год рождения и место работы. Теперь уже бывшее, естественно.
Статейка не осталась незамеченной. Каждый встречный и поперечный докторишко норовил выразить своё восхищение, но вот на работу взять отказывался. Всегда одно и то же: «У нас для вас пока нет подходящего места». Ещё бы, кому нужен психически неуравновешенный врач?
«Эх, найти бы мне этого журналюгу, - в бессильной злобе Пересветов сжал кулаки. – Я бы ему такого супер-героя показал!»
Погрузившись в собственные невесёлые размышления, Дмитрий прошёл вход на станцию метро. Чертыхнувшись, вернулся к прозрачным дверям и чуть не получил ими в челюсть. В один момент улица преобразилась. Из метро бешеным, ужасающим напором повалили испуганные люди. Они наседали друг на друга, толкались, вопили. Пересветова отпихнули с такой силой, что он, не удержав равновесия, повалился в мокрый снег. А перепуганные пассажиры продолжали выскакивать, бросая двери и совершенно не заботясь ни о ком, кроме самих себя. На их лицах читалась одинаковая ужасающая паника. Матери, рыдая, прижимали к себе детей, подростки выбегали прямо на дорогу, рискуя попасть под колёса, старики кричали, энергично работая локтями и палками, абсолютно позабыв о своём возрасте и больных конечностях.
Оторопело наблюдая за воцарившимся хаосом, Дмитрий поднялся. Инстинкт врача заставлял его вглядываться в лица бегущих, чтобы вовремя распознать того, кому вдруг потребуется помощь. Но что-то неуловимое всё время отвлекало. Что-то тянуло оглянуться, звало за собой. И он не удержался.
На другой стороне улицы, надвинув на глаза капюшон меховой куртки и спрятав руки в карманы, стоял человек. Рядом толпилось множество зевак, которые также с интересном наблюдали за всеобщей свалкой у метро, но в сознании Пересветова именно этот, с капюшоном, сильно выделялся из толпы. Как будто ощутив на себе взгляд, человек сделал шаг назад, свет от фонаря упал на лицо и Дмитрий отчётливо разглядел довольную ухмылку. Негодование обжигающей волной прокатилось по телу. Поддавшись сиюминутному импульсу, он ринулся через дорогу, по пути набирая номер диспетчерской.
- Валюша, срочно три бригады на Смоленскую! Да какая тебе, к чёрту, разница, кто говорит. Людей спасай, дура!
Читать дальше
Оцените мой сайт
1. Отлично
2. Хорошо
3. Ужасно
4. Неплохо
5. Плохо
Всего ответов: 26
